Общественный антикоррупционный комитет

Угроза национальной безопасности

Председатель Общественного антикоррупционного комитета, депутат Госдумы Антон Беляков рассказал о корнях коррупции и реальной ситуации в сфере противодействия ей в интервью газете «Трибуна».

– Начнем с главного, почему не видно значимых результатов от реализации национального плана по борьбе с коррупцией?

– Россия борется с коррупцией на протяжении всей своей истории. Сейчас обсуждение темы коррупции и разнообразные попытки взяткоборчества приносят неплохие информационные дивиденды. Я не говорю здесь про Владимира Путина или про Дмитрия Медведева. Первые лица государства как раз пытаются приложить все силы, чтобы искоренить это зло. Президент и премьер не могут не понимать, что коррупция сегодня переросла все разумные рамки и является реальной угрозой национальной безопасности.
Без искоренения взяточничества бессмысленно говорить о росте иностранных инвестиций. Какой человек в здравом уме будет вкладывать деньги в страну, где фактически отсутствует неприкосновенное право на частную собственность? Где, купив миноритарный пакет акций, вы можете в мгновение ока все потерять из-за допэмиссии? Где вы можете владеть компанией или предприятием, но к вам придут рейдеры и все отберут? Я более чем уверен, что ни одна из этих схем не обходится без серьезной коррупционной составляющей. Все рейдерские захваты – это либо результат заинтересованности судебной системы, либо правоохранительных органов, либо налоговой службы.
Но бессмысленно искать одного виноватого. Не получится показать пальцем на какого-нибудь, пусть и крупного чиновника, сказать «сейчас мы его посадим, и коррупция исчезнет». В том-то и дело, что не исчезнет. Мы должны сегодня констатировать, что у нас больно все общество. Берут все, кто может взять, и дают все, кто может дать. Врачи, учителя, инспектора ГИБДД и милиционеры – можно хоть сейчас начать с ними бороться. Но, перефразируя песню Андрея Макаревича «Битва с дураками», мы очень быстро поймем, как мало нас осталось. В девяноста пяти процентах случаев не гаишник вымогает взятку, а водитель сам предлагает оплатить штраф на месте, не врач отказывается выписывать рецепт без подарка – пациенты сами несут конфеты и бутылки. Или для кого-то в нашей стране большая тайна, что все бэушные автомобили продаются, если судить по справке-счету, за 100 тысяч рублей, в то время как их реальная стоимость больше 10 тысяч долларов? Или налоговики не знают, что большинство квартир на вторичном рынке продаются по оценочной стоимости БТИ, а оставшаяся разница идет черным налом? Или никто не знает о существовании белых и черных зарплат?
Все всё прекрасно знают, но гораздо удобнее говорить, что нехорошие гаишники, учителя и врачи берут взятки, чем пытаться реально улучшать ситуацию и признать, что сегодня коррупция – это норма российской действительности. Когда мы проводили анонимный социологический опрос среди абитуриентов Российской академии государственной службы, около 70 процентов респондентов ответило нам, что, работая чиновником, они рассчитывают совсем не на официальные доходы. А как вам фокус-группы, которые мы проводили среди бизнесменов по отношению к коррупции, и почти все ответили, что взятка – единственный понятный в России закон, в отличие от обилия запутанных законопроектов с уймой отсылочных норм? Бухгалтер вынужден каждый месяц читать специальную литературу, чтобы не отстать от постоянно меняющегося законодательства. Если девочка уйдет на 9 месяцев в декрет, она как специалист больше никому не будет нужна, потому что за это время бесконечно отстанет от законодательства. Бизнесмены говорят открытым текстом: для нас коррупция – единственный способ выживания. Нельзя, например, знать все пожарные нормы. Для этого нужно 5 лет получать специальное образование. Нельзя знать все требования санэпиднадзора. Невозможно выполнять все требования фискальных органов, но, как говорят бизнесмены, к счастью, можно дать взятку и все вопросы сразу же решатся. Так что правда на сегодняшний день заключается в том, что общество сегодня – это большой отравленный пруд, в котором водится отравленная рыба. Можно отлавливать больных карасей по одному, но пруд от этого не очистится.

– Если уж мы перешли на рыбную тематику, то почему в подавляющем большинстве случаев в сети оперативников попадается мелкая рыбешка, а огромные сомы и щуки остаются безнаказанными?

– В 2008 году за получение взятки были осуждены 1300 человек. Из них: 31 процент составили представители МВД, 20,3 процента – Министерства здравоохранения, преподаватели составили 12 процентов, муниципальные служащие – 9. А суммы выявляемых взяток характеризуются следующими цифрами: 13,8 процентов осуждены за получение взяток до 500 рублей, 33 процента – за суммы от 500 до 3 тысяч рублей, 23 – за 3–10 тысяч рублей, 12 процентов – за 10–30 тысяч.
Согласно представленной статистике, подавляющее число коррупционеров – все те же врачи, учителя, гаишники и сотрудники налоговых органов. А реальных взяточников, китов этого бизнеса, действительно никто не трогает. Причина здесь все в той же коррупции и палочно-галочной системе отчетности правоохранительных органов. Поймать за руку 10 преподавателей или врачей куда проще, чем раскручивать одно стоящее дело.
Первые лица государства прекрасно понимают, что с коррупцией нужно бороться, что без этого не будет ни нормальной экономики, ни инвестиций, ни инноваций. Но уже ниже сидят чиновники, которые превращают антикоррупционную кампанию в кампанейщину. Каждый в течение короткого промежутка времени заявляет, что полностью поддерживает решения власти, и моментально включается в борьбу. Но за этим, как правило, ничего не следует. Именно эти чиновники и умножают на ноль все усилия власти. Публичных заявлений много, дел – мало. Совсем недавно Рашид Нургалиев, которого я очень уважаю, заявил, что ему нужен месяц, чтобы искоренить коррупцию в правоохранительных органах. Очень мне интересно, как это будет все происходить.

– Хорошо, что же тогда делать? Если бы вам дали всю полноту власти, как бы вы боролись с коррупцией?

– Вы удивитесь, но бороться с взяточничеством не так трудно, как кажется. Нужно только всерьез решиться на это. Нам даже не придется изобретать велосипед, во многих странах методы борьбы с коррупцией уже давно откатаны на практике, и нам остается только взять самое лучшее.

– Ввести жесткий контроль за крупными покупками?

– Да. Самая большая проблема коррупционера за Западе – не получить взятку, а потратить ее. Как только человек, имеющий официальный годовой доход в 50 тысяч долларов, приобретает автомобиль за 70 тысяч, к нему в дверь стучится налоговый инспектор, и если этот человек не может объяснить, откуда у него такие деньги, он отправляется за решетку. Фактически в этой сфере существует презумпция виновности, но здесь ее ограничение оправданно. Представляете, что начнется в нашей стране, если все доходы чиновников станут прозрачными? Если налоговики решат сесть в машины и проехать по Рублевскому шоссе, постучаться в двери и спросить у обнаруженных там чиновников, как при скромных доходах их семей у них оказался особняк стоимостью в 10 миллионов долларов, то посадить придется каждого второго, если не каждого первого. Именно поэтому про эту меру у нас много говорят, но реально ничего не делают.

– А может быть, не сажать, а имущество конфисковывать, причем не только у чиновника, но и у всех членов семьи, а в министерствах и ведомствах ввести личную ответственность руководителей в виде увольнения за коррупционные нарушения подчиненных?

– Это уже второй вопрос, какие карательные меры принимать. Сейчас нужно провести подготовительную работу, с тем, чтобы хоть одна из них реально заработала. Надо не говорить, что за месяц мы уберем коррупцию из того или иного министерства, а заняться составлением национальной антикоррупционной программы. Учитывая, что больно все общество, нужно серьезно заниматься пропагандой. Бизнес сегодня нормально воспринимает коррупцию, население не видит ничего зазорного в том, чтобы решить вопросы с инспектором ГИБДД на месте. Получить другое общество завтра или через месяц мы не сможем. Даже при условии активной пропаганды – это вопрос многих лет. Ролики по телевидению, ток-шоу, воспитание в школах, в вузах, на предприятиях... В лучшем случае только в следующем поколении детей, при условии непрерывной и напряженной работы, мы сможем получить новую генерацию граждан, которые будут считать коррупцию чем-то противоестественным.
В Европе существует культ законопослушного поведения. Есть твои права, которые тебе гарантируются обществом и государством, и есть права других людей, которые ты не можешь нарушать. Поэтому там проблема коррупции стоит не так остро, как у нас.

– И вы думаете, что все это реально выполнимо?

– В принципе ничего невозможного нет. Стоит только создать нормальный проект с обозримыми целями на этот, следующий и последующий годы и четко его выполнять. Но здесь мы упремся в фактор так называемых «временщиков». Посмотрите на американских сенаторов, многим уже по 70 лет, и они по нескольку десятилетий руководят своими штатами. Я ни в коем случае не идеализирую ни Сенат, ни Конгресс США, в этих органах хватает своих пороков и недостатков, но как минимум стабильность там присутствует. Однако во многих странах, в том числе и у нас, министр, вступая в должность, понимает, что он на вершине Олимпа. Но с другой стороны, он прекрасно осознает, что через год его могут с этой горы сбросить, причем даже не из-за того, что он плохо работал, а в связи с тем, что к власти пришла другая команда. Поэтому он живет и действует так, чтобы за год обеспечить свое и своей семьи полное финансовое благополучие.
Есть и политическая проблема. Придя к власти, человек уже в обозримом будущем хочет явить обществу или вышестоящему начальству результаты своей деятельности, посему интерес к долгосрочным программам достаточно низок, ведь, как правило, результаты трудов и соответственно лавры достаются уже не тому чиновнику, который начал преобразования, а его последователям. Что касается детальной антикоррупционной программы, она может быть рассчитана и до 2020, и до 2030, и до 2050 года. Но пусть это никого не пугает, если никто не будет гнаться за немедленными результатами, тогда успех возможен. Главное, чтобы это не ограничилось закручиванием гаек, а дошло до реальной судебной реформы, которая поменяет сам подход к комплектованию судейского корпуса, до реформы правоохранительных органов, подразумевающей не только кнуты, но и пряники, до реформы государственной службы, до реформы муниципального управления. Если все это будет выполнено, мы обречены на успех, если нет – участь России незавидна. Тотальная коррупция элементарно не даст нашей стране сколько-нибудь развиваться.

– И все-таки, где корни коррупции, что заставляет тех же врачей, учителей и милиционеров брать взятки? Неужели и в этом виноваты чиновники?

– Я много езжу по регионам и знаю, что заработная плата того же медицинского персонала во многих областях колеблется в промежутке от 3 до 5 тысяч рублей. Ради этого стоило учиться в вузе 5–7 лет? Государство и общество само ставит тех же врачей в положение официантов, которые не живут на мизерный оклад, а зарабатывают на чаевых. Официальная зарплата гаишника в Москве чуть больше 10 тысяч рублей. Может ли он на эти деньги нормально содержать семью, если, конечно, он не святой?
Почему сотрудник полиции США никогда не возьмет взятку, а если и возьмет, то очень большую? Потому что имеет стабильно высокий доход, положение в обществе, закладную под дом, гарантированную пенсию. Дайте нашим милиционерам такие же блага, и они ни за что не потянутся за пятьюстами рублями от водителя, поскольку будут понимать, что могут потерять во много десятков раз больше. Но нет, мы можем только ловить и сажать, а про вторую составляющую борьбы с коррупцией – про социальные гарантии мы как-то забываем. Те же самые чиновники в анонимных опросах говорят нам, что работают на госслужбе совсем не из-за зарплаты, в лучшем случае – чтобы набраться опыта, обрасти полезными связями с тем, чтобы в дальнейшем выстраивать свой бизнес.
Пока же мы живем в условиях не кампании по противодействию коррупции, а кампанейщины. Даже антикоррупционный пакет законопроектов, внесенный президентом, коллеги-депутаты вычистили и в некоторых моментах довели до абсурда. Но даже то, что осталось, чиновниками заминается, тормозится, и в итоге все усилия уходят в песок, и как результат, никаких реальных эффектов борьбы с коррупцией не только не видно, а их просто нет. Да и вообще было бы довольно странно, чтобы змея сама себя кусала за хвост. Между тем у наших чиновников в норму входит личный самолет, «Майбах», у каждого члена семьи по «Кайену», и никого это, к сожалению, не удивляет. Так что у нас очень хороший царь, но при нем ужасно плохие бояре, которые с легкостью превратят в абсурд любое благое начинание.

– В одном из последних выступлений в нашей газете Евгений Примаков заявил, что сейчас в России уровень коррупции выше, чем даже в 90-е годы. Вы с этим согласны?

– Думаю, да. Но здесь не стоит забывать, что своим уровнем коррупции 90-е годы были обязаны еще Советскому Союзу. А в СССР при прочих равных был очень высок уровень дисциплины. Не будем уточнять, как она культивировалась, но она была. Чиновники, даже самого высокого уровня, были более открыты и доступны для граждан, чем сейчас. Я это прекрасно помню по своим первым попыткам заниматься бизнесом. Так что 90-е годы несли в себе немалый задел еще советского порядка. Да, было много беспредела, в том числе и олигархического, но тем не менее еще немало оставалось и от прежних времен.

Максим БАШКЕЕВ